leon_orr

Семейство вернулось домой ровно в тот момент, когда Аня закончила все приготовления и с удовольствием осматривала нарядный стол. Правда, она успела ещё попросить Куст не демонстрировать свои способности перед детьми и мужем, пусть сначала они к нему привыкнут. Куст согласно качнул ветками и отвернулся к улице.

Шум дети подняли невероятный: наперебой спешили рассказать Ане, как здорово было на даче, как они помогали бабушке и дедушке, как ходили в лес смотреть на осень и нашли «вот такенные грибы» - руки при этом раздвигались не хуже, чем это делают рыбаки — а в лесу видели зайца и белок, суп из свежих грибов был ужжжасно вкусный, бабушка испекла пирог и их научила, они обязательно такой же испекут ( «хорошо, мам?») и как они заснули в электричке, но теперь совсем не хотят спать, а хотят есть.

Куст не вызвал у них никакого интереса. Узнав, что мама привезла его из леса, они перестали обращать на него внимание и снова завопили, что голодные и сейчас съедят родителей, если те не заткнут им рты чем-нибудь более съедобным.

Увидев роскошный стол, дети издали индейский клич и кинулись на свои места. Ели все с большим аппетитом, дети уплетали за обе щеки, но при этом умудрялись продолжать болтовню. В общем, ужин, как и хотела Аня, получился весьма праздничным.
Заснули ребята мгновенно — вот, ещё секунду назад что-то говорили Ане, и уже спят, несмотря на свет в комнате и стук посуды: муж убирал со стола. Аня выключила настольную лампу и вышла из детской.

У Ани с мужем были непростые отношения. Жили они дружно, любили друг друга, но оба хорошо помнили начало романа.
Дело в том, что Митька, как его называла одна Аня — для всех он был Дмитрием, Дмитрием Павловичем или Димой — в студенческую пору был страшным бабником. Ни одной юбки не пропускал, и ни одна девица не могла устоять против него. Он, и правда, был хорош: высок, строен, мускулист, с красивым лицом положительного киногероя. Даже странно становилось, что такая внешность досталась невероятному потаскуну! Он красиво ухаживал, был нежным любовником и так задуривал головы девчонкам, что ни одна из них не держала на него зла даже после разрыва отношений, инициатором которого всегда бывал он.

И только Аня не реагировала на него. Смотрела равнодушно, даже не равнодушно, а, как бы сквозь, словно он был прозрачным или невидимым. Митьку этот её взгляд бесил невероятно. Хоть бы красивая была, а то ведь ничего особенного! Ну, здоровенькая, кожа хорошая, румянец, глаза сияют, волосы блестят, опять же, фигурка аккуратная. Свеженькая вся такая, буквально, как яблочко в росе. Но все девчонки свеженькие... Тут Митька понял, что кривит душой: далеко не все. Иная наштукатурится, что не видно, кто там прячется под всей этой краской — девушка или мадам Брошкина. А уж если курит — всё, атас, ни о какой свежести даже речи быть не может. Почему-то именно такие на него и вешались. Тихие скромные девицы-глазки-в-пол ему не были интересны, он считал их ограниченными ханжами. Анька, конечно, к ним не принадлежала, была раскованной и непосредственной, но толку от её непосредственности, если она ему, очень непосредственно, буквально в душу плевала своим равнодушием.

Он с удовольствием придушил бы нахальную девицу, однако странное уважение к ней не позволяло ему хамить или рискованно шутить в её присутствии. Правда, однажды на вечеринке, он попытался рассказать при ней довольно солёный анекдот, так она даже не дослушала, а стала с увлечением рассказывать какому-то парню, как сама починила маг, что-то там сама припаяла, и тот теперь пашет, как миленький.

И танцевать она с ним не хотела. Буквально прямо говорила, что не хочет, и тут же шла с кем-нибудь другим. От унижения Митька бледнел, скрежетал зубами, а группа с нарастающим интересом следила за этим поединком. Даже тотализатор организовали, гады! Хорошо, что Митька тогда же о нём не узнал — буквально поубивал бы всех к чёртовой матери! Но ему парни рассказали о том, кто на кого ставил, только на свадьбе, а эта змея Анька, оказывается, тогда ещё всё знала и страшно веселилась, когда ей сообщали, что она — фаворит.

Но Аня позорно проиграла, заставив раскошелиться тех, кто ставил на неё, и случилось это поздним мартовским вечером, когда она, засидевшись в библиотеке, возвращалась домой.
Днём всё таяло и текло, но к ночи подморозило, асфальт зеркально сиял под светом фонарей, коньки казались самой подходящей обувью. Аня, обманутая дневным теплом, решила обновить новые сапоги на высоченных «шпильках», и природа не замедлила её наказать за неосмотрительность: один каблук сломался, Аня вскрикнула и растянулась во весь рост прямо под светом фонаря.

Какая-то фигура метнулась к ней, схватила на руки и, не обращая внимания на её возмущённые вопли: « Отстань, положи на место, я кричать буду, ааааа, мама, убивааааююююттттт!» - поволокла куда-то...впрочем, поволокла в правильном направлении — к общежитию.

- Да перестань ты вопить! - досадливо сказала фигура знакомым голосом. Аня от неожиданности захлопнула рот и стала рассматривать источник этого голоса. Им оказался Митька. Он хмуро смотрел на Аню и быстро шагал по обледеневшему тротуару, как будто на ногах его были не ботинки а танковые гусеницы.
- Как это тебя угораздило каблуки напялить?! - возмущенно спрашивал Митька. - А сломала бы ногу?! Ты, ваще, думать умеешь хотя бы на один ход вперёд? Скажи спасибо, что я рядом оказался.
- Спасибо! - вполне искренне, неожиданно для самой себя, отозвалась Аня, - Первый раз сапоги надела и вот — сломала каблук!
- А зачем ты их надела? - агрессивно спросил Митька.
- Ну, новые, красивые...
- Вот все вы, девки, такие, - Митька обличал, он был полон благородного негодования, - совсем о своём здоровье не заботитесь.
- Я забочусь, - возразила Аня, - просто днём такое солнышко было, всё текло...
- «Текло»! - передразнил Митька. - А что в марте погода неустойчивая, тебе, деточка, конечно, не известно!

Аня совсем уже собралась обидеться, но здраво подумала, что ссориться с человеком, который тащит тебя на руках и это при том, что до текущего момента не видел от неё даже намёка на человеческое отношение, не совсем осмотрительно — ещё бросит в сугроб, - и промолчала.

Тут они дошли до общежития ( вернее, Митька дошёл, Аня, скорее, доехала), Митька спустил её на дорожку и сказал:

Дальше сама. Не хватало мне ещё, чтобы все ржали, увидев, как я тебя баюкаю, - с этими словами он развернулся и исчез в темноте.

Соседки по комнате с живым участием приняли анино несчастье, жалели сапоги, жалели Аню, удивлялись, как это она доковыляла, пришлось соврать, что её довела какая-то супружеская пара, оказавшаяся на месте аварии.

Так всё началось. Сдали весеннюю сессию и вдруг Аня и Митька обнаружили себя в загсе, где они давали какие-то обещания, что-то подписывали, причём анина мама плакала, а митькина её утешала, говоря, что, конечно, сын её балбес, но не злой и, может быть, всё ещё не так плохо, как кажется на первый взгляд. Отцы молча стояли позади жён и понимающе переглядывались: судя по всему, Митька пошёл в отца и папаша прекрасно знал, что имеет в виду его супружница. Анин папа, хоть и не так давно познакомился с новыми родственниками, тоже всё быстро понял. С одной стороны, он переживал за дочь, но с другой сочувствовал Митьке и вспоминал свою молодость не без приятности.

Как ни странно, всё и на самом деле оказалось не так плохо, а даже ещё лучше, чем надеялись мамы. В первую же совместную ночь Аня заявила Митьке, что прекрасно осведомлена об его похождениях и советует ему зарубить на носу: ей плевать — пусть гуляет, но не приведи господь ей хотя бы краем уха услыхать об этих гульках хотя бы слово...
Митька даже обещания давать не стал: ему сразу же расхотелось гулять. А чего, действительно! Какой интерес?! Сладок только запретный плод, а если этой гадюке, его молодой жене, по-прежнему всё равно, то большая часть удовольствия буквально пропадает, так стоит ли зря расходовать силы, нервы и время, тем более, что вот она какая, его жена — красивая, умная, смелая, самостоятельная — не то что эти финтифлюшки, которые охапками вешались на него. Глаза сияют, волосы блестят, кожа нежная, румянец здоровый, фигурка аккуратная... Чистенькая, свежая, буквально яблочко в росе. Нужно быть круглым дураком, чтобы удаляться от неё далеко и надолго: того и гляди, уведут и схрумкают его яблочко, не подавятся!

Однокурсники пытались ещё раз организовать тотализатор — теперь уже на продолжительность семейной жизни главного институтского плейбоя, - но быстро увяли: Митька вёл себя безукоризненно.
Он, явно, был не на шутку влюблён в жену, по сторонам не смотрел, а после занятий мчался, как угорелый, домой, не слыша, что бывшие други игрищ и забав зовут выпить пива, расписать пульку да и вообще, принять участие в разных соблазнительных приключениях.

Правда, то и дело приходилось чинить кровать, но это пустяки для здорового молодого и рукастого мужика. Тем более, что кровать страдала не зря: дети получились чудные: симпатичные, здоровенькие, добрые и поддающиеся воспитанию — а что ещё нужно родителям от детей?!
Ради такого результата никаких кроватей не жалко, только всё же тесно, буквально приходилось теперь себя сдерживать, и Митька стал хватать любую подработку, чтобы купить большую квартиру, где они с Аней могли бы чувствовать себя свободно, не мешая детям.

Квартиру купили, расположились в ней со всеми возможными удобствами и задумались о третьем ребёнке, но тут оказалось, что первые двое подросли, ушли в прошлое бессонные ночи, Аня и Митька стали высыпаться, результатом чего оказались невероятные успехи в работе. Оба любили свою профессию и, как выяснилось, были в ней талантливы. Мысли о третьем ребёнке улетучились сами собой: зря, что ли, они учились, нужно ведь реализоваться не только в качестве хороших родителей, так что теперь их жизнь распределилась между детьми и работой.

И тут Аня заметила, что муж заскучал. Или не заскучал, но как-то притих. Всегда он славился как острослов и заводила, на всех вечеринках «держал стол», а тут скис, больше молчал, на подначки и задиристые вопросы отвечал улыбкой — но и всё.
Аня забеспокоилась. Не то чтобы она не доверяла Митьке, кровать-то всё равно приходилось чинить чуть ли не каждую неделю, однако что-то его угнетало, это она видела невооружённым глазом и это ей совсем не нравилось.

Подумав и порассуждав, она решила, что у мужа кризис среднего возраста. Хотя какой там средний возраст — им было по тридцать шесть лет, молодые ещё совсем люди по современным меркам. Хотела поговорить с мужем, спросить, что его гнетёт, но разговор всё не получался и не получался, что ты поделаешь!

Обнимая мужа, Аня думала, как бы половчее начать трудный разговор, но тут заметила какое-то движение в темноте и, вглядевшись, поняла, что в спальню заявился Куст.
Пробормотав, что ей нужно срочно выйти, она соскочила с постели и попыталась вытащить нахальное растение в коридор, но Куст не поддался, а наоборот, довольно чувствительно хлестнул её веткой по руке. Аня рефлекторно отдёрнула от него руки, чем он незамедлительно воспользовался и отъехал в угол к двери балкона ( они с мужем очень любили летом, уложив детей, попивать на этом балконе холодное сухое вино с сыром и орешками).

Всеми своим веточками Куст демонстрировал упрямую решимость остаться на выбранном им месте, и Аня беспомощно стояла посреди тёмной спальни, не представляя, что же делать.
- Аня, - позвал Митька. - где ты там? Что за возня? Иди ко мне, я соскучился.

Вздохнув, Аня вернулась под тёплый митькин бок, а тот обнял её и зашептал ей на ухо такое, что она поняла — вот он, тот разговор, который она не решалась начать.
Митька говорил, что вдруг потерял весь свой кураж, что он стареет, а она остаётся всё такой же молодой, свежей и красивой и что он с ума сходит, представляя себе, сколько мужиков мысленно ( а может быть, и не только) охотятся за ней. Он сильно отстал, он недостоин такой жены и все это видят и понимают, что она живёт с ним только из жалости, как когда-то из жалости вышла за него замуж. Он не хочет портить ей жизнь, не хочет быть помехой на пути к счастью, поэтому пусть она подаст на развод, он не будет возражать, её счастье и благополучие — вот главное, единственное, чего ему хотелось бы в этой жизни.

Аня слушала этот бред с изумлением и даже страхом — с ума Митька сошёл, что ли?! Потом, на какой-то очередной идиотской фразе, она пришла в себя, стукнула его по голове и приказала заткнуться.

- Нет, ты выслушай, - заупрямился Митька, - я ведь знаю: ты давно хочешь со мной поговорить ( Аня удивилась: откуда ему это известно?), вот, давай — поговорим. Ты сама не понимаешь, какая ты. А тут — я, никчемный стареющий бабник. Да на меня уже внимания никто не обращает, а о тебя все мужики вечно глаза ломают — поубивал бы!
- Митенька! - перебила его Аня. - Не мели чепухи! Ты просто не замечаешь.
Ведь когда мы с тобой идём по улице, все встречные бабы готовы хоть в ту же секунду тебе на шею броситься. На меня посмотрят — рожи перекашивают: как такая лягушка могла рядом с принцем оказаться! Я представляю, что творится, когда ты без меня где-нибудь бываешь. Очереди не выстраиваются?
- Вот ты издеваешься, - горько пожаловался Митька, - а мне каково? Какие там бабы! Мужики рожи перекашивают! Как, дескать, такое чмо такую бабу сумел оторвать!
Аня тихо засмеялась:
- Всё понятно! Я смотрю на реакцию баб, ты — на мужиков, вот нам и кажется, что каждый из нас ничего не стоит, зато другой — ого-го! А я тебе скажу, милый мой, что мы оба — ого-го, а уж когда мы с детьми идём, то, вообще...Про нас ведь можно писать учебник «Как построить здоровую семью»! Я же тебя люблю, чего ты тревожишься и меня тревожишь? Живи спокойно. Нам всем с тобой хорошо и никто другой не нужен ни мне, ни детям.
- Правда? - робко спросил Митька.
- Ещё какая правда!
- А я ведь уже начал бояться, что и дети меня не любят и не уважают.
- Здрасьте, приехали! С чего бы это?
- Ну, спорят, доказывают что-то...
- Так они и со мной спорят! И это хорошо — значит, с характером люди растут, не размазни какие-нибудь.
- Да, действительно...Вечно ты права, что ж такое! Я — мужик, я должен быть умнее тебя, как это получается, что вечно ты оказываешься права, а я — дурак-дураком?!
- Да ничего не дурак-дураком. Просто у меня ум более практичный, чем у тебя. Разный ум у нас, понимаешь? И это хорошо — мы друг друга дополняем, создаём один ум, способный решать разные проблемы — и теоретические, и житейские, практические.
- Да?
- Да!
- Откуда ты это всё знаешь?
- Не знаю, инстинкт подсказывает.
- А мне что он подсказывает?
- Привет! Откуда мне знать? Твой инстинкт, ты знать должен.
- Он мне подсказывет, что самое время заняться продолжением рода.
- Митька, мы же договорились...
- Но ведь можно заниматься этим без положительного результата, чисто ради самого процесса, разве нет?
- Можно, ох, - тут у Ани пресеклось дыхание и стало не до разговоров. Последнее, что она заметила из окружающей действительности — слабое движение в темноте: Куст тихо выехал из спальни и закрыл за собой дверь.

Так они и зажили. Куст все дни торчал у балкона, наблюдая жизнь города. Если они с Аней оказывались дома одни, он бегал за ней по всей квартире, но покорно застывал в гостиной, как только слышал, что открывается входная дверь.
Митька перестал грустить, дети вели себя безукоризненно, работа продвигалась, Аня летала — так прошла неделя.

В субботу Ксюха, дочь, вернувшись из школы, вдруг пришла на кухню, где Аня и Митька колдовали над обедом ( они всегда готовили вместе — у Митьки прорезался кулинарный талант и он страшно им гордился), и сказала:
- Мам, иди сюда на минутку!
Вытирая руки, Аня пошла вслед за ней в гостиную. Ксюха остановилась возле Куста и сообщила:
- Он на меня смотрит!
- Кто смотрит? - не сразу поняла Аня, тут же поняла и похолодела — как объяснить ей, что такое этот Куст?!
- Да куст этот твой!
- Ксюшенька, девочка, что ты такое говоришь, - фальшивым голосом заблеяла Аня,- как это куст может смотреть?! У него ведь глаз нет, он же не животное, он — растение!
- Значит, ты просто не заметила. Он смотрит! Он вчера был в моей комнате — я думала, это ты его туда поставила. И он смотрел на всё и сердился, я знаю.

Аня понимала, что имеет в виду дочь, говоря «смотрел на всё» и «сердился»: беспорядок в комнате дочери всегда царил чудовищный и служил чуть ли не единственной причиной семейных ссор. Особенно Митька остро реагировал на хаос в комнате его любимой доченьки, и перепалки между ним и Ксюхой всерьёз отравляли Ане жизнь.
Она пыталась уговорить себя и мужа, что подбная неряшливость присуща всем подросткам, что она пройдёт, нужно только потерпеть и дождаться, когда Ксюха повзрослеет. Но аутотренинг действовал плохо, и ссоры разражались вновь и вновь.

Продолжение следует