leon_orr

Сегодня, в день 115 годовщины со дня рождения Петра Лещенко, я публикую заключительную часть его истории. Первые четыре части я опубликовала почти год назад. Почему-то мне казалось, что я выложила все материалы, и как же я удивилась, обнаружив, что заключительная часть так и осталась в черновиках.
Ну, может быть, тем лучше.
Делюсь ею сейчас.

Эдуард Хруцкий, «Тайны уставшего города»

( http://www.erlib.com/%D0%AD%D0%B4%D1%83%D0%B0%D1%80%D0%B4_%D0%A5%D1%80%D1%83%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9/%D0%A2%D0%B0%D0%B9%D0%BD%D1%8B_%D1%83%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B2%D1%88%D0%B5%D0%B3%D0%BE_%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B0/10/)

«Запрещенное танго - продолжение

На улице Станиславского жил мой приятель Леня Калмыков. У него была двухкомнатная большая квартира в старом доме. Родители его, геологи, уходили в поле ранней весной и возвращались ближе к зиме.
Леня жил один, на нашем языке «имел хату». Вот на этой «хате» и собиралась веселая компания.
Пили мало, пьянство еще не вошло в моду. Обычно мы в погребке «Молдавские вина» на улице Горького покупали самое дешевое красное вино, и студент журфака МГУ Валерий Осипов варил «гонококовку», так он именовал глинтвейн.
Много сахара, вино, вода и, конечно, фрукты.

У Калмыковых-старших было много пластинок Лещенко, Вертинского и каких-то еще эмигрантских певцов, фамилии их стерлись из памяти. Помню, один из них пел любимую нашу песню «Здесь под небом чужим я как гость нежеланный…».
Забавно, что я понял, почему мы любили эту песню, значительно позже. Видимо, мы все были нежеланными гостями в Москве.
Мы танцевали, пили глинтвейн, крутили легкие романы, не зная, что над нашей компанией сгущаются тучи.
Однажды ко мне прямо с тренировки прибежал Валера Осипов.
— Поганые дела, брат, — сообщил он.
— А что случилось?
— Меня вызвали в комитет комсомола, и там какой-то хрен выспрашивал меня о Ленькиной квартире, кто в ней собирается, о чем говорят, какие пластинки слушают.
— Ну а ты?
— Сказал, что иногда заходим в гости, пьем чай, Утесова слушаем.
— А он?
— Не поверил.
А через несколько дней Леню Калмыкова разбирали на комсомольском собрании института. Обвинение выдвинули тяжелое: пропаганду чуждой идеологии.
Главным козырем обвинения были танго Лещенко.
Мол, Леня собирает у себя московских стиляг и они слушают запрещенные песни певца, арестованного нашими органами, как фашистского пособника и шпиона.
Комсомольский вождь потребовал у Лени назвать фамилии тех, кто вместе с ним слушал певца-шпиона, и покаяться перед комсомолом.
Леня отказался.

За то, что он не разоружился перед комсомолом и не назвал имена пособников, Калмыкова исключили из комсомола и отчислили из института.
В те годы это было равно гражданской смерти. Следующим действием, видимо, должен был стать арест и привоз на Лубянку.
В тот же день прилетел Ленин отец, он уж точно знал, чем может окончиться для сына безобидное увлечение песнями Лещенко. Он забрал Леньку с собой, оформив техником в геолого-разведочную партию.
Я забыл сказать о главном. В комнате Лени висел портрет Петра Лещенко, переснятый с пакета пластинки.
И это поставили ему в вину. В те годы на стенах должны были висеть только изображения обожествляемых вождей.
Через много лет, в семьдесят шестом, мы вновь собрались на кухне квартиры известного геолога, лауреата Госпремии Леонида Калмыкова, и хотя нас стало меньше, комната стала теснее. Погрузнели мы, раздались — один лишь бывший чемпион Международных студенческих игр баскетболист Валера Осипов весил под двести килограмм.
Мы сварили все тот же глинтвейн, только водки добавили для крепости. Смотрели на портрет Лещенко и слушали его пластинки.
То ли время помяло нас сильно, то ли постарели мы, но не действовала на нас «печаль хрустальная».

А может быть, отчасти в запрете этой музыки и было ее необычайное обаяние?
Может быть.
Мы слушали танго Лещенко и вспоминали молодость.
И воспоминания наши были светлы и добры. Как будто не выгоняли Леню Калмыкова из института, как будто у каждого из нас отцы не попали под тяжелый абакумовский каток.
Почему-то плохое забывается быстрее, а может, мы сами гоним от себя эти воспоминания, боясь, что все может повториться опять.

* * *

Ах, Петр Лещенко, Петр Лещенко! Он погиб в лагере в социалистической Румынии, не зная, что стал кумиром нескольких поколений своих соотечественников.
Песни его любили все. Мои соседи по дому на Грузинском Валу, работяги из депо Москва-Белорусская и люди, обремененные властью.
Последним разрешалось слушать кого угодно и держать дома любые пластинки. Мне несколько раз приходилось бывать в таких домах, где дети полувождей крутили на роскошных радиолах Лещенко, Глена Миллера, Дюка Эллингтона, заграничные записи Александра Вертинского. Им было можно все, но до той минуты, пока ночью в их дом не приезжали спокойные ребята с Лубянки и не уводили хозяев во внутреннюю тюрьму. Тогда немецкий шпион Петя Лещенко становился еще одной уликой в сфабрикованном деле.

* * *

В те годы любовь к песням Лещенко многим принесла неприятности, даже уголовникам. Именно пластинки популярного певца помогли сыщикам МУРа обезвредить банду Виктора Довганя, одну из самых опасных в 1952 году.

Была такая организация ГУСИМЗ, которую возглавлял небезызвестный генерал МГБ Деканозов. В переводе с чиновничьего на русский, контора эта называлась Главное управление советских имуществ за границей.
Имущества у нас тогда за кордоном было навалом — все, что забрали как военные трофеи и в счет послевоенных репараций.
Работать в этой конторе считалось для начальников золотым дном, так как учесть все трофеи никакой возможности не было.
На казенной даче в Одинцове жил генерал, один из заместителей Деканозова. Дача была большая, двухэтажная и полная трофейного добра. Как мне потом рассказывали сыщики, ковры на стенах висели в два слоя и таким же образом лежали на полу.
Вполне естественно, что этот важный объект охранялся.

И вот однажды к воротам дачи подкатили два грузовика «студебекер» с солдатами. Командовали ими три веселых лейтенанта. Они разъяснили охранникам, что генерал получил новую дачу в Барвихе, а им поручено перевезти туда генеральское имущество.
Охранникам были предъявлены соответствующие документы.
Но бдительность всегда была оружием советского человека, и старший охранник решил перестраховаться и позвонить начальству. Но сделать этого он не смог. Веселые ребята оглушили всех резиновыми шлангами, в которые был залит свинец, и связали.
После этого началась погрузка. Никто из соседей не удивился, что военные носят вещи в машину на генеральской даче.
Когда охранники очнулись, сумели освободиться и добрались до телефона, была уже ночь.
На место преступления выехал лично зам начальника УГРО Московской области подполковник Игорь Скорин.
Ничего радостного на даче в Одинцове он не увидел.
Охранники с трудом пересказали приметы веселых лейтенантов, сотрудники ОРУД добросовестно сообщили маршрут «студебекеров» до Дорогомиловской заставы, а там их след затерялся в переулках и проходняках.
А на следующий день прилетели из поверженной Германии генерал с генеральшей.
Оказывается, зам начальника ГУСИМЗ был личным другом всесильного зам министра госбезопасности Богдана Кобулова и поэтому он пообещал разжаловать Скорина в сержанты и поставить на перекресток махать палочкой.
Составить опись похищенного тоже оказалось не простым делом. Генеральша точно не помнила, сколько добра было на даче. Но кое-что она все-таки описала.
Судя по ее сбивчивому рассказу, взяли лихие ребятишки барахла немерено.

Две вещи заинтересовали Скорина. Инкрустированный серебряный браунинг «лилипут» калибра 4,25 и привезенное в подарок сыну и спрятанное до его дня рождения полное собрание пластинок Петра Лещенко в четырех специальных чемоданчиках красной кожи с металлическими буквами «Беллокорд».
Это уже была достаточно редкая по тем дням зацепка.
Как известно, преступления раскрываются не при помощи дедукции и осмотра следов через лупу. Главное оружие опера — агент и кулак.

Агентура у Игоря Скорина была первоклассная. Он умел работать с этим сложным и весьма ранимым контингентом.
И вот однажды на плановой встрече агент рассказал оперу, что весь цвет блатной Москвы собирается в Зоологическом переулке на блатхате, которую держит Валентина Цыганкова по кличке «Валька Акула». Приходят серьезные московские воры не просто выпить, а послушать пластинки Пети Лещенко, которые Акуле подарил ее хахаль.
На следующей встрече агент поведал, что пластинки хранятся в чемоданчиках красной кожи, с золотыми иностранными буквами на крышках. Кроме того, он выяснил, что новый любовник Вальки — залетный, с Украины, и вместе с пластинками он подарил ей маленькую «волыну», всю в серебре, а на рукоятке пластины из слоновой кости.
Квартиру Цыганковой взяли под наблюдение, и через день наружка «срисовала» человека, очень похожего на одного из лейтенантов, который пришел к Вальке в гости.
Его «повели» и проводили до частного дома в Перово.
Ну а дальше все было, как обычно. Отработали объект. Выяснили, сколько народу в доме, и ночью захватили всех без единого выстрела.
Игорь Скорин рассказывал, что больше всего грозный генерал радовался возвращенным пластинкам, которые обещал сыну, и просил в протоколах не упоминать имени певца: как-никак, а вражеский шпион.

* * *

О Петре Константиновиче Лещенко по Москве ходило много легенд. Одни рассказывали, что он известный киевский вор, в тридцатом перешедший границу, другие доказывали, что он белый офицер, ушедший с остатками добровольцев в Румынию, третьи точно знали, что он друг Есенина, вместе с ним в двадцатых уехавший за границу.
О тех, кого любят, всегда слагают легенды.

Петр Лещенко родился и жил в Бессарабии, а когда она по ленинскому декрету 1918 года отошла к Румынии, стал подданным опереточного королевства.
Сначала вместе с сестрами он выступал в танцевальном номере, потом начал петь. В Риге он познакомился с молодым композитором Оскаром Строком, которого позже назовут «королем танго».
Так в его репертуаре появились знаменитые шлягеры «Татьяна», «Скажите, почему?», «Черные глаза».
Он много пел, тем более после Гражданской войны у него появилась огромная аудитория. Его грампластинки пользовались оглушительным успехом. В Бухаресте Петр Лещенко стал владельцем самого модного ресторана-варьете.
Он был обычным шансонье, далеким от политики. В 1941 году наши войска оставили Одессу. По договоренности немцев с Румынией город перешел под ее юрисдикцию.

Мой одесский приятель Сеня Альтшуллер рассказывал, что в городе немедленно открылось огромное количество кабаков, варьете, комиссионок, вовсю работал черный рынок. Одесское ворье переживало эпоху ренессанса, можно было «работать» в Одессе, а барахло сбрасывать в Бухаресте и наоборот.

В 1942 году в Одессу с гастролями приезжает Петр Лещенко. Эта поездка сделала его счастливым — он полюбил очаровательную девушку Веру Белоусову и женился на ней — и сыграла трагическую роль в его жизни.
У него в Одессе объявился поклонник — известный боксер, чемпион СССР и немецкий лейтенант Олег Загоруйченко. Он держал в городе зал бокса, который на самом деле был разведшколой.
Вполне естественно, что знаменитый боксер бывал на всех концертах своего кумира, дарил цветы, устраивал банкеты в ресторанах.
В 1944 году в Румынию вошли наши войска. Петр Лещенко пел перед бойцами, выступал в госпиталях, приезжал с оркестром на закрытые гулянки генералов.
А потом его арестовали за связь с одесской разведшколой. Сидел он в румынском каторжном лагере. Знающие люди из госбезопасности рассказывали мне, что наш ГУЛаг в сравнении с румынским был просто санаторием.

* * *

В шестидесятых годах в курортном городке Пярну, в холле ресторана «Раана-Хона» Мика Таривердиев поздоровался с элегантным пожилым человеком.
Когда мы сели за столик, он спросил:
— Да ты знаешь, кто это был?
— Нет.
— Оскар Строк.
Уже вовсю продавались в стране пластинки «короля танго». Но самые лучшие мелодии исполняли другие певцы.
«Король» пережил звездного исполнителя своих песен.
А в восемьдесят пятом году в Бухаресте приятель из посольства привел меня на одну из центральных улиц столицы королевства Чаушеску и показал дом.
— Здесь было варьете Петра Лещенко.
— А сейчас?
— Кажется, столовая университета.

* * *

Давно канули в забвение партбоссы со Старой площади, запрещавшие слушать танго Лещенко. Сегодня их имена можно разыскать только в архивах.
А песни русского шансонье живут в памяти тех, для кого в далеком сорок пятом они стали узенькой щелочкой в железном занавесе.
И пока мы живы, мы вспоминаем его песни.
В последних астрах печаль хрустальная жила…»

___________________

Эдуард Анатольевич Хруцкий - советский-российский писатель, кинодраматург, мастер отечественного детектива ( сценарий телесериала «На углу у Патриарших», например)

Последнее письмо Веры Лещенко( написано за неделю до ее ухода из жизни):

«Я, Вера Лещенко вышла замуж за Петра Лещенко – певца, любимого в Румынии и других странах мира. Даже в тех странах он был известен, в которых был запрещен. Я приехала с ним в Бухарест в 1944 году.
До 1952 года я жила в Бухаресте. В гастрольных выступлениях по Румынии я сопровождала мужа, в концертах аккомпанировала ему на аккордеоне, также мы пели в дуэте, были у меня и сольные номера. В 1951 году в Брашове в антракте сборного концерта румынские спецслужбы арестовали моего мужа.

Мне удалось его увидеть в Жилаве, где содержали Петра Константиновича под арестом. Тогда он мне сказал: «Я ни в чем не виноват. Скоро буду дома». Я не дождалась своего любимого, так как была арестована советскими спецслужбами в 1952 году и под конвоем доставлена в Констанцу. Там мне вынесли приговор – расстрел, потом заменили 25 годами «за измену родине».
В чем выразилась моя измена родине? Петр Лещенко был румынским подданным, но брак с иностранцем по советским законам расценивался, именно, как измена родине. В Констанцу, где меня судила советская «тройка», привезли и Петра Лещенко. В моем деле есть его допрос. Ночью я слышала его крики, слышала, как его били, но свидания нам не дали. Меня отправили в Россию, в лагерь Ивдель. Я была зачислена в лагерную концертную группу. Умер Сталин и в 1954 году меня освободили, но лишь через 10 лет полностью реабилитировали.

Тогда я получила возможность и стала добиваться реабилитации имени Петра Лещенко. В России о нем стали писать и выпускать его пластинки. Но мне не удается найти его могилу. Знаю, что умер Игорь. По моей просьбе знакомая моя была на его могиле. Поклонилась его памяти. Он был очень славный мальчик.
Знаю, что много плохого говорили в мой адрес, но моя совесть чиста перед всеми. После лагеря я работала в разных советских концертных организациях солисткой.

Долгие годы я пыталась узнать о своем муже, где он? Мне сообщили, что Петр ушел из жизни, что последний год он находился в тюремном госпитале Тыргну-Окна. Последняя информация стала доступной после того, как были открыты и опубликованы румынские архивы секуритате со сведениями о заключенных. Там есть запись о Петре Лещенко, артисте, который умер в 1954 году 16 июля в Тыргну Окна.
Мне 86 лет. С помощью друзей мне удалось добиться восстановления доброго имени моего мужа в России. Стали издаваться его диски, звучать песни в его исполнении по радио, но официально он не был реабилитирован. Нужны были справки о его смерти и месте захоронения.

Я писала прошения во многие инстанции, чтобы получить достоверную информацию о Петре Константиновиче. Обращалась я и на Электрокорд в Бухарест, хотела узнать сохранились ли записи последнего диска, который мы записали с Петром перед его арестом. Увы, все мои письма оставались без ответа.

В ноябре, месяц назад (2009 год) вышла книга моих воспоминаний о моем любимом Пете. Но я по-прежнему не знаю правды о его последних днях, не знаю, где он захоронен. Рассчитываю на доброту и отзывчивость румынского народа.
Все эти годы я живу одной надеждой найти могилу мужа. Мне говорили, что Петра избили румынские конвоиры, когда он отказался петь для них. Я не верю, румыны очень любили Петра. Об Игоре, сыне Петра Константиновича я знала очень мало. Я желала ему только добра и никогда ни на что, в смысле наследства, не претендовала. Мне нужна была только правда о Петре Лещенко для официальной реабилитации его имени, для снятия незаконных обвинений в его адрес.
Он был добрым и честным человеком. Он любил Россию и всем сердцем был привязан к Румынии и ее народу, среди которого провел большую часть своей жизни. Он не пытался скрыться, сбежать, потому что знал, что чист и не преступал черты закона никогда.
Помогите мне восстановить правду. Петр Лещенко достоин этого, ведь его песни живут до сих пор, его имя помнят. Прошу вас, если располагаете какими-то сведениями о Петре Лещенко, напишите мне. Буду очень благодарна, с надеждой, Вера Лещенко

Москва, Россия. 15 декабря 2009 года».

**********

По материалам, найденным в Интернете.

ОГЛАВЛЕНИЕ. МУЗЫКАЛЬНЫЙ МАГАЗИН.